Владимир Тавриди, международный обозреватель

Если посмотреть на карту Евразии с точки зрения Шанхайской организации сотрудничества, то можно увидеть в самом ее центре белое пятно – Монголию, которая была первым государством-наблюдателем в ШОС, но при этом не стремится стать ее полноправным членом. 

Монголия удивительная страна, расположенная между двумя великими державами – Россией и Китаем – и не имеющая других границ, а также выхода к морю. Это одно из самых крупных в мире государств, занимающее в этом рейтинге почетное восемнадцатое место. При этом Монголия стоит на последнем месте по плотности населения – два человека на квадратный километр площади страны.

Природа не обделила Монголию естественными ресурсами. Монголия — одна из 16 стран мира с запасами урана. Она обладает 2% его мировых запасов. В стране находятся крупнейшие залежи меди, угля, молибдена и вольфрама. Главным товаром монгольского экспорта служит сегодня плавиковый шпат, применяемый преимущественно в металлургической и химической промышленности, больше половины поставок которого на внешний рынок обеспечивает Монголия.

Монгольское общество, являясь духовным наследником Великих Моголов и одним из столпов буддизма, в течение многих веков было вовлечено в орбиту китайского влияния. И только после Синьхайской революции 1911 года в Китае северная часть территории, населенной монголами, начала формировать собственную государственность, в чем активную роль приняла сначала Российская империя, затем войска барона Унгерна и, наконец, советская Россия. Именно СССР оказал решающее политическое, военное, идеологическое и, главным образом, экономическое влияние на развитие Монголии как суверенного государства.

Социальный эксперимент построения социализма в феодально-теократическом государстве позволил обществу избавиться от религиозной зависимости, при которой больше половины мужского населения были буддийскими монахами, соблюдавшими обет безбрачия, что привело к демографической катастрофе. Военное присутствие русской армии, затем белых формирований и впоследствии советских войск позволили изгнать китайскую колониальную администрацию, отстоять независимость в период японской агрессии 30-х годов и пресечь попытки маоистского руководства вернуть Монголию в состав Китая, как это случилось с Тибетом и Восточным Туркестаном.

 Вплоть до распада Советского Союза Монголия была вовлечена в тесную экономическую, военную и культурную орбиту северного соседа. Рос ВВП, развивалось промышленное производство, была выполнена образовательная программа. Большое значение имел переход от средневекового вертикального тибетского письма религиозных книг к обычной письменности, базирующейся на кириллице.

Любопытный факт, что в Автономном районе Внутренняя Монголия Китая, широким поясом огибающем Внешнюю Монголию, имеют хождение литературные произведения, издаваемые на монгольской кириллице как некая реакция на ассимиляцию китайцами проживающих там монголов. В современной Монголии не забывают, что в продолжении почти всего 20 века Китай стремился к «объединению» монгольского этноса путем поглощения всей территории, населенной этим народом.

После исчезновения Советского Союза и ослабления влияния России Монголия с начала 1990-х годов пытается демонстрировать многовекторную внешнюю политику, балансируя между непосредственными соседями и “третьей стороной”.  В Монголии это называют концепцией «третьего соседа». Имеются в виду государства Западной Европы, Япония, Республика Корея, США и некоторые другие.

Улан-Батор достаточно умело использовал международную помощь стран Запада для создания фактически новой либеральной экономики. Вместе с тем, в последние десятилетия «Степная республика» превратилась в объект активной американской политики, включая военно-политическую сферу. Монголы, пусть и номинально, но участвуют во всех «гуманитарных» военных операциях США. Ежегодно проводятся монголо-американские учения под кодовым названием «В поисках хана». Правда, при этом монгольское руководство, независимо от партийной ориентации, отвергает предложения Вашингтона о создании на ее территории сети военных баз.

В свете этого сохраняется, а в некоторых областях и усиливается взаимодействие монголов с партнерами по ШОС. В 2014 году в рамках ШОС состоялась историческая встреча лидеров трех стран-соседей. Уникальность ее состояла в том, что в новейшей истории никогда руководители трех стран не встречались вместе официально. Единственным и очень далеким историческим аналогом была Кяхтинская конференция представителей царской России, Китая и Внешней Монголии в мае 1915 года. В постсоветский период не было даже намека на реализацию проектов в трехстороннем формате. Поэтому такая встреча стала очень серьезным геополитическим прорывом. В 2022 году на саммите Организации в Самарканде состоялась уже шестая встреча лидеров трех стран.

Россия активно поддержала идею создания экономического коридора Россия – Монголия – Китай.  Было также подчеркнуто, что за период работы в трёхстороннем формате, совокупная российская торговля с Китаем и Монголией увеличилась почти на 60 процентов.

Китайская сторона активно поддержала более широкое использование расчётов в национальных валютах, а также увеличение числа предприятий России и Монголии, входящих в платёжный контур юаня.

Особо было подчеркнуто, что укрепление всесторонних связей между Россией, Китаем и Монголией хорошо стыкуется с процессами развития Евразийского экономического союза, с работой по реализации китайской инициативы «Один пояс – один путь» и монгольской инициативы «Степной путь».

Однако за громкими политическими заявлениями ясно проглядываются проблемы, которые тормозят эти процессы. В ходе визита Си Цзиньпина в Москву в марте этого года так и не была поставлена точка в вопросе строительства газопровода «Союз – Восток», который должен будет проходить через территорию Монголии в Китай, хотя его строительство должно начаться уже в следующем году.

Развитие сырьевого сектора Монголии, который серьезно зависит от внешних инвестиций (Монголия занимает первое место в мире по объему иностранной помощи на душу населения среди стран с переходной экономикой), находится под большим вопросом.   Причем происходит это по решению самих монголов: из-за многочисленных обвинений чиновников в том, что они распродают страну, были приняты законы, осложняющие работу иностранных компаний.

Были трения и с китайскими бизнесменами, например, в угольной отрасли (достаточно вспомнить коррупционный скандал, связанный с продажей монгольского угля в Китай, который затронул самые верхи политической элиты Монголии). Китайцы обиделись не на шутку и даже заявили, что больше не купят ни одного мешка монгольского угля. Тем не менее, Улан-Батор явно рассчитывает получить в лице Пекина щедрого спонсора. При этом монгольское руководство старается закрывать глаза на растущие в обществе антикитайские настроения.

Монголия также остается соседом России, и ей важно восстановить роль и выгоды ключевого партнера для нашей страны. Монгольской стороне придется учитывать, что при всех инвестициях из Китая и политической поддержке “третьей стороной” такие важные ресурсы, как газ и вода, всегда будут поступать исключительно из Сибири, а альтернативные китайским пути выхода монгольской продукции к морским портам возможны лишь через российскую территорию.

После закрытия проекта под названием Монгольская Народная республика ее бессменный политический лидер Монгольская Народно-революционная партия как минимум трижды возвращалась к власти и в настоящее время потеряла ее в очередной раз. Попытки пойти по китайскому пути не увенчались успехом. Стремление примкнуть к «западным ценностям» также не дали плодотворных результатов. Политическая чехарда в стране после развала СССР не позволяет поддерживать устойчивую внутреннюю и внешнюю политику.

Участвуя в качестве наблюдателей и ассоциированных членов крупнейших региональных организаций, таких как ШОС и   АТЭС, Монголия даже близко не рассматривает себя в каком-либо качестве в отношении БРИКС. По сути, она превратилась в некое центрально-азиатское подобие Индии и, балансируя между интересами ведущих политических держав, пытается использовать свое стратегическое и природно-экономическое положение, чтобы извлечь максимальную выгоду при минимальных обязательствах.